© Юлия Глек, перевод и примечания, 2011.

ЧАРЛЬЗ АСТОР БРИСТЕД

CHARLES ASTOR BRISTED

ПЯТЬ ЛЕТ В АНГЛИЙСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

FIVE YEARS IN AN ENGLISH UNIVERSITY

(Избранные главы)

Перевод и примечания Юлии Глек

Оригинал здесь http://www.archive.org/details/fiveyearsinengli00brisuoft

Оглавление

Глава 5

Искушения и впечатления первокурсника. Торизм молодых людей и мысли, на которые он наводит.

Natis in usum laetitiae scyphis

Pugnare Thracum est (лат.).

Бокалом, что служит веселью, фракийцам лишь драться обычно:

Оставьте обычаи варваров – им.

Гораций, перевод П.Ф. Порфирова.

Английские мальчики остаются в стенах школы до тех пор, пока наименование «мальчики» уже едва ли к ним применимо (по крайней мере, в соответствии с нашими понятиями), и их становится правильнее называть «молодые джентльмены» в духе проспектов учебных заведений, иными словами, до восемнадцати-девятнадцати лет. Невозможно не смягчить немного строгость школьной дисциплины для таких взрослых юношей (а в Англии они растут быстрее, чем у нас в северных штатах), но даже для них она весьма сурова. И вот из этого состояния жёстких ограничений они внезапно переходят к состоянию практически полной свободы, когда они могут идти куда хотят, заказывать себе то, что им нравится, и делать практически всё, что вздумается, причём занятия в колледже отнимают у них ежедневно всего лишь два с половиной часа, да ещё с полуночи до семи часов утра они обязаны находиться в своих комнатах в колледже или в меблированных комнатах. Торговцы всех видов и мастей предоставляют им неограниченный кредит; они могут наполнять свой гардероб одеждой, а погреб – вином; они могут удовлетворять свою склонность к «малому пороку» – курению, а также и к большим порокам, если они у них, к несчастью, имеются, лишь бы только при этом открыто не нарушались правила приличия. 

Поскольку у меня было больше жизненного опыта, чем у большинства кембриджских первокурсников, и к тому же он был подкреплён несколько более утончённым вкусом (который порой оказывается полезным дополнением к принципам), мне не составило труда держаться подальше от всех этих мальчишеских излишеств. Но в жизни, которую я вёл, скрывались искушения и опасности тем более серьёзные, поскольку они были незаметны ни мне самому, ни окружающим. Хотя с точки зрения «пустых бутылок» я считался ужасающе прилежным студентом и «симом»* и имел образцовую репутацию у большинства донов, тем не менее я быстро впадал в состояние литературного сенсуализма**. Окружавшая меня жизнь во многих отношениях соответствовала моему идеалу земных наслаждений. Учёба, которой я был занят ровно настолько, чтобы это меня развлекало и занимало, но не утомляло, обилие вкусной еды, приятные литературные знакомства, репутация человека, обладающего талантом, полученная ценой очень небольших усилий, и просто хорошая репутация, полученная без усилий вообще – всё это вместе взятое способствовало моему довольству собой. Я обленился, пристрастился просыпать утреннюю службу в часовне и потреблять слишком много кларета после обеда; я также тратил слишком много времени на бильярд, позволив себе увлечься этой захватывающей игрой в качестве компенсации за отсутствие лошади, которую не мог себе позволить по финансовым соображениям. А когда молодой человек слишком увлекается бильярдом, он едва ли регулярно занимается чем-нибудь ещё.

* т.е. симеонитом (Simeonite) – прозвище, данное студентами-буянами евангелистам и всем религиозным студентам вообще, и даже просто тихим студентам (прим. автора).

** сенсуализм – направление в теории познания, в котором ощущения и восприятия считаются основной и главной формой познания. Основной принцип сенсуализма – «нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах».

Жизнь первокурсника после того, как он окончательно обустроится у себя на квартире, не слишком разнообразна. Главные события в жизни студента университета – это экзамены, а никаких достойных упоминания экзаменов у него не будет до самого конца его третьего триместра (если только он не сын священника – в этом случае он может претендовать на стипендию Белла (Bell scholarship)). За время моей первой кембриджской зимы произошли один-два случая, интересных тем, что дали мне возможность познакомиться с политическими настроениями в университете. Ближе к концу первого триместра состоялись выборы должностного лица, которое представляет университет в Палате лордов – High Steward. Кандидатом от партии тори был лорд Линдхерст*; его способности и репутация, а также консервативное большинство в университете, давали мало надежды на то, что кто-то с успехом сумеет ему противостоять. Однако случилось так, что несколько лет назад молодой аристократ-виг лорд Литтельтон** оказался лучшим по результатам Классического  Трайпоса (Classical Tripos), и поскольку он, хотя и был вигом, являлся ярым сторонником Высокой Церкви*** и обладал безупречной репутацией, то многие думали, что это сочетание Высокой Церкви, вига и моральной составляющей, возможно, позволит ему победить Линдхерста. Но тори горой стояли за своего кандидата – Высокая Церковь, Низкая или никакая, с моралью или без – и он был избран всеми голосами кроме двух против одного. Голосуют на этих выборах магистры гуманитарных наук, имена которых остаются в списках соответствующих колледжей в обмен на уплату определённой ежегодной суммы. Пока в зале Сенат-Хауса (Senate House)**** шло голосование, галереи были заполнены студентами, которые кричали «ура» или роптали по множеству самых разных поводов и безжалостно свистели в адрес видных сторонников Литтельтона. В тот раз я впервые лично столкнулся с отсутствием милосердия, которые проявляют эти молодые тори по отношению к своим либеральным соотечественникам. Многие из них, кажется, подхватили римскую идею насчёт того, что слепая преданность своей церкви искупает любые прегрешения в повседневной жизни, и смотрели на любого либерала как на диссентера*****, а на диссентера – так, как будто он недалеко ушёл от атеиста. К открыто высказывающему свои убеждения радикалу относились как к странному монстру, который всегда под подозрением. Не будучи в целом склонными к сплетням, они не могли удержаться от того, чтобы не выдумывать и не повторять о нём нелепую клевету. Как-то мне рассказали о студенте, которого я немного знал, будто однажды при обсуждении вопроса о строительстве новых церквей он заявил, что «скорее пожертвует на строительство борделя в каждом приходе, чем на церковь». Я очень сильно усомнился в том, что он мог сказать такую гадость, и не удивился, когда через некоторое время случайно узнал, что эта ходячая сплетня приписывается всем президентам Либерального клуба вот уже много лет подряд.

* лорд Линдхерст (John Copley, 1st Baron Lyndhurst, 1772 – 1863) – британский юрист и политик, трижды был лордом-канцлером Великобритании. Биография этого человека замечательна. Он не родился пэром. Его отцом был выдающийся американский художник-самоучка Джон Синглтон Копли (John Singleton Copley), который вырос в бедности, но благодаря своему таланту стал состоятельным человеком. Будущий лорд Линдхерст родился в Бостоне. Перед американской войной за независимость семья переехала в Лондон. Образование он получил в кембриджском Тринити-колледже, где продемонстрировал незаурядные математические способности – стал Вторым Рэнглером 1794 г. Впоследствии сделал блестящую юридическую и политическую карьеру. Титул барона Линдхерста был пожалован ему после  назначения на пост лорда-канцлера в 1827 г.

** лорд Литтельтон (George William Lyttelton, 4th Baron Lyttelton, 1817 – 1876) – британский аристократ, четвёртый барон в своём роду, политический деятель. Его карьера была куда менее выдающейся, чем у лорда Линдхерста. Хотя с точки зрения автора на результат выборов повлиял консерватизм избирателей, возможно, определённую роль сыграло и то, что лорд Линдхерст был  более яркой личностью.

*** Высокая Церковь (High Church) – с теологической точки зрения Церковь Англии занимает промежуточное положение между католицизмом и протестантизмом, и в ней с давних пор борются две тенденции, получившие название Высокая и Низкая Церковь. Высокая Церковь стремится к сохранению дореформенного традиционного богослужения, настаивает на важности церковных облачений, традиционной церковной архитектуры и музыки, что сближает её с католицизмом. Низкая Церковь отрицает необходимость всего этого, что сближает её с протестантизмом. В политическом аспекте сторонники Высокой Церкви обычно ассоциировались с тори, а Низкой – с вигами.

**** Сенат-Хаус – здание, предназначенное для различных официальных мероприятий. Во время, описываемое в данной книге, в нём также проводились экзамены на степень бакалавра.

***** диссентер – лицо, отклоняющееся от официально принятого вероисповедания (Церкви Англии). В разное время диссентерами назывались представители разных вероисповеданий, в том числе пуритане, квакеры, пресвитериане, баптисты и многие другие.

Сенат-Хаус.
Раскрашенная вручную акватинта Д. Хэйвелла (D. Havell) по рисунку А. Пьюджина (A. Pugin)
1815
Иллюстрация с сайта Cambridge Book and Print Gallery

http://www.cambridgeprints.com/catalogues/cambridge.htm

Я не мог не сравнивать якобитство* (торизм не является здесь достаточно сильным термином), которое преобладало тогда среди студентов, не только с политической репутацией этого университета в прежние времена, но и с общими республиканскими настроениями модной молодёжи во время правления премьер-министра от партии тори Уильяма Питта**. Я также поневоле сравнивал это с сильными консервативными тенденциями в наших колледжах и демократическими устремлениями немецких студентов, и пришёл к несколько поспешному обобщению, что большинство высокообразованных молодых людей при любом правительстве находятся в оппозиции к духу его правления. Хотя этот вывод и поспешен, и несовершенен, он, несомненно, оказывается верным для многих стран, и об этом факте стоит задуматься. Возможно, объяснить этот феномен можно следующим образом. Варварские и невежественные нации превозносят себя и свою страну надо всем остальным миром и смотрят на иностранцев с презрением и отвращением. Так же, хотя и в меньшей степени,  поступают необразованные классы всех стран. Первейшая цель образования – открыть человеку глаза и дать возможность увидеть свою наготу. И вот он видит недостатки правительства своей страны, с юношеским пылом преувеличивает их и поддерживает ту сторону, которая обещает их исправить, не задумываясь о том, какой ценой придётся заплатить за это исправление. Впрочем, какова бы ни была причина, я вовсе не склонен рассматривать это явление как нечто, достойное сожаления. Какой вред это ни наносило бы порой индивидууму, я не считаю, что это наносит вред обществу, как раз наоборот. Эту точку зрения поддерживают по крайней мере два выдающихся мыслителя нашего времени***, которые говорят, что полное постоянство нежелательно для государства, и что для противодействия изъянам, присущим любой форме правления, порой бывают необходимы шаги, идущие вразрез с общим его духом. А ведь ясно, что такие уравновешивающие меры никогда не предложат те, кто доводит до крайней степени фундаментальные принципы своего правительства, неважно, аристократическое оно или демократическое. Существование придерживающегося определённого мнения меньшинства может быть очень желательным, в то время как превращение этого меньшинства в большинство вызовет серьёзные возражения. Отсюда также не следует, что это меньшинство настолько серьёзно возьмётся за воплощение своих идей в жизнь, чтобы замахнуться на радикальную смену правления. Основатели и сторонники «Эдинбургского обозрения»**** теоретически были восторженными поклонниками республики, но когда к власти пришли английские виги, они не делали попыток свергнуть монархию.

* якобитство (jacobitism) – якобитами назывались приверженцы изгнанного в 1688 году «Славной революцией» английского короля Джеймса II (по-латыни Джеймс – Jacobus, отсюда якобиты), сторонники восстановления на английском престоле дома Стюартов. Здесь автор хочет подчеркнуть крайний, по его мнению, консерватизм кембриджских студентов.

** Уильям Питт Младший (William Pitt the Younger, 1759 – 1806) – выдающийся британский государственный деятель. Был премьер-министром Великобритании на протяжении в общей сложности двадцати лет, причём впервые возглавил кабинет в 24 года. Хотя многие, включая и автора данной книги, считали его тори, сам себя он называл «независимым вигом» и вообще неодобрительно относился к политической системе, основанной на делении на две противоборствующие партии. Получил образование в Кембриджском университете (Пемброк-колледж).

*** Милль (Mill) и Льюис (Lewis), «О влиянии авторитета на мнение» (An essay on the influence of authority in matters of opinion) (прим. автора).

**** «Эдинбургское обозрение» (The Edinburgh Review) – один из наиболее влиятельных британских журналов девятнадцатого столетия, основанный в 1802 г. Поддерживал партию вигов, призывал к политическим реформам.

Возвращаясь к теме, следующим, что особенно поразило меня, было то, что посторонний наблюдатель или не слишком обременяющий себя учёбой студент мог бы счесть главной характерной чертой английской университетской жизни, – лодочные гонки, которые начинаются ближе к концу второго триместра и продолжаются в течение всего третьего. Гребля – это университетское развлечение par excellence*. Стоит оно недорого, а Кем расположен так удобно – прямо позади колледжей. В любое время года вы можете увидеть студентов, которые по одиночке гребут вверх и вниз по течению, наняв лодку за шиллинг или за два; в то время как лодочные клубы, организующие официальные Весенние гонки, представляют собой удобную отдушину для соперничества между колледжами, а за почётное звание первой лодки на реке борются почти с таким же напряжением сил, как за звание Старшего Рэнглера (Senior Wrangler) или за первое место в списке Классического Трайпоса, причём круг претендентов зачастую не так уж и различается. Не угодно ли читателю сопроводить меня на мою первую гонку и увидеть её моими глазами?

* par excellence (фр.) – преимущественно, главным образом.

Предыдущая

Следующая